Неточные совпадения
Она, не разбудив его, вернулась к себе и после второго приема опиума к утру
заснула тяжелым, неполным
сном, во всё время которого она не переставала чувствовать себя.
Нехлюдов оглянулся на англичанина, готовый итти с ним, но англичанин что-то записывал в свою записную книжку. Нехлюдов, не отрывая его, сел на деревянный диванчик, стоявший у стены, и вдруг почувствовал страшную усталость. Он устал не от бессонной ночи, не от путешествия, не от волнения, а он чувствовал, что страшно устал от всей жизни. Он прислонился к спинке дивана, на котором сидел, закрыл глаза и мгновенно
заснул тяжелым, мертвым
сном.
«А вдруг всё это я выдумал и не буду в силах жить этим: раскаюсь в том, что я поступил хорошо», сказал он себе и, не в силах ответить на эти вопросы, он испытал такое чувство тоски и отчаяния, какого он давно не испытывал. Не в силах разобраться в этих вопросах, он
заснул тем
тяжелым сном, которым он, бывало,
засыпал после большого карточного проигрыша.
Наследник приваловских миллионов
заснул в прадедовском гнезде
тяжелым и тревожным
сном. Ему грезились тени его предков, которые вереницей наполняли этот старый дом и с удивлением смотрели на свою последнюю отрасль. Привалов видел этих людей и боялся их. Привалов глухо застонал во
сне, и его губы шептали: «Мне ничего не нужно вашего… решительно ничего. Меня давят ваши миллионы…»
Он
заснул скоро,
тяжелым сном.
Ночь прошла скверно. Я видел
сны, много
тяжелых и затейливых
снов. Меня мучила жажда. Я просыпался, пил воду и
засыпал снова, преследуемый нашествием мыслей, утомительных, как неправильная задача с ускользнувшей ошибкой. Это были расчеты чувств между собой после события, расстроившего их естественное течение.
По лицу Тита пробежала судорога… Черты его странно передернулись, но дальше я ничего не видел и не слышал. Я повалился на кровать и тотчас
заснул странным,
тяжелым, глубоким
сном…
Только Катерина Львовна задула свечу и совсем раздетая улеглась на мягкий пуховик,
сон так и окутал ее голову.
Заснула Катерина Львовна, наигравшись и натешившись, так крепко, что и нога ее спит и рука спит; но опять слышит она сквозь
сон, будто опять дверь отворилась и на постель
тяжелым осметком, упал давишний кот.
Тяжелая дремота сковывала и томила его. Но, как это всегда бывает с людьми, давно выбившимися из
сна, он не мог
заснуть сразу. Едва только сознание его начинало заволакиваться темной, мягкой и сладостной пеленой забвения, как страшный внутренний толчок вдруг подбрасывал его тело. Он со стоном вздрагивал, широко открывал в диком испуге глаза и тотчас же опять погружался в раздражающее переходное состояние между
сном и бодрствованием, похожее на бред, полный грозных видений.
Я примостился на лавочку, положив под голову пальто, и скорехонько
заснул тяжелым крепким
сном, каким спится только в дороге.
И когда он, наконец,
заснул, то все еще продолжал бормотать в
тяжелом, полном призраков, пьяном
сне.
Мы заблудились и лишь далеко за полдень добрались до Высокого. Небо теперь было все в
тяжелых, неподвижных, пухлых облаках. Мы поели холодного мяса с хлебом, напились воды, пахнувшей ржавчиной и болотным газом, потом развели из можжевельника ароматный костер от комаров и — сам уж не знаю, как это случилось, —
заснули внезапным
тяжелым сном.
Он
заснул почти в полдень и спал тем
тяжелым сном без сновидений, которым спится только очень молодому человеку и после очень большого проигрыша.
И
засыпал он с угрюмо сведенными бровями и готовым для угрозы пальцем, но хмельной
сон убивал волю, и начинались
тяжелые мучения старого тела. Водка жгла внутренности и железными когтями рвала старое, натрудившееся сердце. Меркулов хрипел и задыхался, и в хате было темно, шуршали по стенам невидимые тараканы, и дух людей, живших здесь, страдавших и умерших, делал тьму живой и жутко беспокойной.
Я посмотрела с минуту на милое личико, казавшееся бледнее от неровного матового света рожков. Потом, зарывшись с головой под одеяло, я
заснула крепким и
тяжелым сном.
Только поздно ночью она
заснула тяжелым, летаргическим
сном. То и дело как будто кто-то другой рыдал в ней смутным, словно из другого мира звучавшим рыданием.
Вечером четырнадцатого февраля, узнав, что взвод, которым я командовал, за отсутствием офицера, назначен в завтрашней колонне на рубку леса, и с вечера же получив и передав нужные приказания, я раньше обыкновенного отправился в свою палатку и, не имея дурной привычки нагревать ее горячими углями, не раздеваясь лег на свою построенную на колышках постель, надвинул на глаза папаху, закутался в шубу и
заснул тем особенным крепким и
тяжелым сном, которым спится в минуты тревоги и беспокойства перед опасностью.
Вагоны дергались на месте, что-то постукивало. И постепенно от всех этих звуков и оттого, что я лег удобно и спокойно,
сон стал покидать меня. А доктор
заснул, и, когда я взял его руку, она была как у мертвого: вялая и
тяжелая. Поезд уже двигался медленно и осторожно, слегка вздрагивая и точно нащупывая дорогу. Студент-санитар зажег в фонаре свечу, осветил стены и черную дыру дверей и сказал сердито...
На этой мысли он
заснул тревожным
сном уже тогда, когда яркое утреннее августовское солнце усиленно пробивалось сквозь
тяжелые гардины окон занимаемого им номера.
Бурку подполковничью на себя по самое темя натянул, ножками посучил. Будто в коньячной бочке черти перекатывают. Так и
заснул под колыбельный ветер, словно мышь в заячьем рукаве. Жернов — камень
тяжелый, а пьяный
сон и того навалистей.
С
тяжелым чувством вступил Яков Потапович под кров этого жилища своего благодетеля, где он провел свое детство и юность, где его несчастная сиротская доля освещалась тем светлым чувством любви к той, которая, быть может, теперь, несмотря на старания его несчастной матери, не очнулась от своего глубокого обморока и
заснула тем вечным, могильным
сном, которым веет и от стен ее родового жилища.
Утомленный
тяжелыми воспоминаниями о прошлом, он незаметно для себя
заснул, и ему привиделся снова тот же самый
сон. Точно ужаленный вскочил Ермак Тимофеевич и сел на лавку, протирая глаза.